Пожалуй, именно со своей падшей природой труднее всего согласиться современному человеку. Мы так с ней сроднились. И это как раз ключевой момент в деле покаяния. Гораздо приятнее думать о реальности достичь всего самому, о том, что все тебе подвластно, стоит только подобрать нужный ключик - отыскать подходящую технику,  настроиться на волну позитивности и проявить волю к победе... Страшно неуютно становится, когда вдруг ощутишь беспомощность в отношении той или иной страсти или привычки. Но даже при этом, сколь долго приходится переламывать себя, чтобы подойти к исповедальному аналою!

Мы все много грешим пред Богом. Тщеславие, неприязнь, пустословие, насмешки, неуступчивость, раздражительность, гнев - постоянные спутники нашей жизни. На совести почти каждого из нас лежат и более тяжкие преступления: детоубийство, супружеские измены, обращение к экстрасенсам, воровство, вражда, месть и многое другое, делающее нас повинными гневу Божию. И нужно понимать, что грех - это не факт в биографии, который можно легко забыть. Грех - это "черная печать", до конца дней пребывающая на совести и не смываемая ничем, кроме Таинства Покаяния. Грех обладает растлевающей силой, способной вызывать за собой цепочку последующих, более тяжких прегрешений.

В Песне песней или в псалмах мы видим экзистенциальный диалог между Богом и человеком. Они страдают оба. И Богу жалко человека, и человеку жалко. Достоевский особенно ясно показал, что когда человек удаляется от Бога, теряется что-то драгоценнейшее, великое. Такой промах, не-приход на встречу с Богом - всегда трагедия. Трагедия - сознание потери того, что мы могли постичь. Когда человек теряет любовь, удаляется от Бога, он трагически это чувствует, потому что создан он - для любви. Покаяние нас возвращает к этому нормальному состоянию, или, по крайней мере, к началу нормального пути. Покаяние, так говорил о. Юстин (Попович), как землетрясение, которое рушит все, что лишь казалось стабильным, а оказывается ложным, и тогда надо все изменить, что было. Затем начинается подлинное, постоянное созидание личности, нового человека.

Покаяние невозможно без встречи с Богом. Поэтому Бог и идет навстречу человеку. Если покаяние было бы просто рассмотрением, раскаянием, расположением по-иному своих сил, оно было бы перестройкой, но не переменой по существу. Заболевший, как говорит св. Кирилл Александрийский, не может исцелить себя, а нужен ему исцелитель - Бог. А в чем болезнь? В искажении сути любви. Не должно быть односторонней любви. Любовь должна быть, по крайней мере, двусторонней. А для полноты любви, собственно, нужны трое. Бог, ближний и я. Это -  взаимопроникновение любви, круговращение любви. Оно-то и есть жизнь вечная. В покаянии человек чувствует, что он больной, и ищет Бога.

Поэтому покаяние имеет в себе всегда возродительную силу. Покаяние - не просто жалость к себе, или депрессия, или комплекс неполноценности, а всегда сознание и чувство, что потеряно общение, и сразу поиск и даже начало восстановления этого общения. И Бог, и человек в покаянии вступают в активность любви. Любовь ищет общения. Покаяние и есть сожаление о потерянной любви.

Только когда начинается самое покаяние, тогда человек и чувствует в нем потребность. Казалось бы, что сперва надо человеку почувствовать, что он нуждается в покаянии, что оно для него - спасение. А на деле парадоксально получается, что лишь когда человек уже испытывает покаяние, тогда и ощущает потребность в нем.

Это означает, что бессознательное сердца глубже сознания. Православное подвижничество знает, что воля гораздо глубже ума человека, она коренится в ядре человека, которое называется сердцем или духом. Как в 50 псалме: "Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей". Можно сказать, что любовь и свобода содержатся в самом центре, в ядре человека. Любовь Бога вызвала человека из небытия. Зов Бога осуществился, и получился ответ. Но ответ этот - личный! Т.е. человек- это ответ на зов Божий.

Св. Василий Великий говорит (и это вошло в службу св. Архангелам), что все ангельские силы стремятся любовью неудержимою ко Христу. Пусть они и ангелы, пусть великие духовные существа, почти боги, но и у них пустота без Христа, без Бога.

Достоевский с правом сказал, что любовь к человеку невозможна без любви к Богу.

Две заповеди любви - соединены. Любовь к Богу полностью, бытием своим, - и любовь к ближнему полностью, как себя любишь. Не могут они существовать одна без другой, и вместе только создают христианский крест: вертикаль и горизонталь. Если отнимешь одну, то не получается больше креста, и нет христианства. Любовь к Богу - не довольно, и любовь к ближнему - не довольно.

Феофан Затворник в "Пути ко спасению" говорит, что когда человек пробуждается к покаянию, то сразу чувствует, что любит ближнего. Уже не гордится, не считает себя большим. Всем желает спасения. Это уже знак подлинной христианской жизни.

Преп. Иосиф Оптинский в письме к своему духовному чаду написал: Бог будет судить о покаянии не по мере трудов, а по мере смирения. В оный день Бог будет судить нас не о псалмах, не за оставление нами молитвы, но за то, что не покаялись! Велия бывает радость Ангелам на небеси о едином грешнике кающемся. Будем же молиться: "Господи, помилуй. Господи, даруй ми смирение и кротость".  

Перед Богом нужно смиряться, но совсем не из «комплекса неполноценности». В Православии обратной стороной смирения является дерзновение. Например, больной, многостраждуший Иов имел смирение, и это смирение давало ему дерзновение говорить Богу: «Сойди с небес». И Бог сошел. Если убрать психологический оттенок, то можно увидеть, что смирение не бессилие, а именно дерзновение. Один египетский монах говорил: «Я как человек согрешил. Ты же, как Бог помилуй». Смирение и дерзновение идут рядом, вместе. Человек в смирении может сделать один шаг - и встретит Бога.

В покаянии надо понимать, что Бог по ту сторону нашего добра и нашего зла. Не надо отождествлять себя ни со своими злыми, ни со своими добрыми делами. Не надо думать, что можно обеспечить себя путем делания добра. Надеяться надо только на Бога. Но также надо верить, что и злые дела, хоть я их и осуждаю и отвергаю, не могут отделить меня от Бога моего. У некоторых есть склонность преувеличивать свои грехи, и задыхаться, и тонуть в них, как в бездне. Это уже своего рода недоверие к Богу.

Преподобный Амвросий Оптинский говорил: «Один все грешил и каялся, - и так всю жизнь. Наконец покаялся и умер. Злой дух пришел за его душой и говорит: «Он мой». Господь же говорит: «Нет, он каялся». «Да ведь хоть каялся, и опять согрешал», - продолжал дьявол. Тогда Господь ему сказал: «Если ты, будучи зол, принимал его опять к себе после того, как он Мне каялся, то как же Мне не принять его после того, как он, согрешив, опять обращался ко Мне с покаянием? Ты забываешь, что ты зол, а Я благ».

Христос спасает даром! Тут нет с нашей стороны никакого возмездия или восполнения. Но надо подлинно осознать, что грех есть грех, и что грех - зло, и что грех - ложь, и что грех - враг человека. Полное покаяние в православии становится мужественным, а не сентиментальным. Человек поднимается на борьбу. Надо, чтобы добродетель была наступательная - активная, а не пассивная. Но если она деформируется, она может стать тиранией для других, превратиться в агрессию. Но быть динамичным - надо! Надо бороться со злом. Православное покаяние имеет эту «ярость».

При подлинном покаянии все открыто и грех виден ясно. Один отшельник, проживавший на Афоне, на скалах, где ничего нет, пошел вниз в монастырь исповедоваться, и когда духовник спросил его, в чем он хочет исповедоваться, он ответил: "У меня на душе большой грех. Я храню в кувшине сухарики, а мышь приходит и ест их. Я очень на нее сетую". Потом помолчал и добавил: "Эта мышь действительно приносит мне вред, но сержусь я на нее больше, чем она мне вредит". Исповедь как продолжение покаяния есть истинное самораскрытие человека. Да, мы грешные, поэтому-то мы раскрываем раны свои, болезни, грехи. Человек видит себя в отчаянном, безвыходном положении. Но подлинно то, что он смотрит не только на себя, а как говорил св. Антоний Великий: ставь свой грех перед собой и смотри на Бога по ту сторону грехов. Через грехи смотри на Бога! Но тогда грех не выдержит встречи с Богом. Бог все побеждает.

Старец преп. Варсонофий призвал беречь сознание своей греховности:

Все человечество можно разделить на две части: фарисеи и мытари. Первые погибают, вторые спасаются. Берегите это сознание своей греховности. Это - самое драгоценное перед Богом. Что спасло мытаря? Конечно, это сознание своей греховности: "Боже, милостив буди мне грешному!" Вот эта молитва, которая прошла уже почти два тысячелетия. Но смотрите, мытарь сознает себя грешным, но в то же время надеется на милость Божию. Без надежды нельзя спастись... Господь сказал: Я пришел спасти не праведных, а грешных... (Ср.: Мф. 9, 13). Кто здесь разумеется под праведниками? Это, конечно, относится и к человекам, не сознающим своей греховности, но все-таки грешным [2, т.2, с. 41-42].

И сам Господь укрепляет нас: Сказываю вам, что на небесах более радости об одном грешнике кающемся, чем о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (Лк. 15,7).

К сожалению, мы все расположенны упорствовать и избегать врачевания своих страстей. Мы хотим результатов немедленно, чтобы все произошло моментально. Мы идем к духовнику и полагаем, что у него есть какой-то магический жезл, с помощью которого нас чудесным образом изменят. На жизненном пути всегда есть вероятность, что мы снова впадем в грех. Но не нужно унывать. Лечебница покаяния всегда открыта. "Впасть в грех свойственно человеку. Оставаться же во грехе свойственно не человеку, но сатане", - говорят отцы Церкви.

"Один брат спросил у Сисоя: "Что мне делать, авва, когда я пал?" Старец говорит: "Снова восстань". Брат ему свое: "Я восстал и опять пал". Старец продолжает: "Восстань снова и снова". Тогда брат спрашивает: "До каких же пор?" Старец отвечает: "Пока не застанет тебя смерть либо в добре, либо в падении. В чем обрящется человек, с тем и отходит"

Не может быть конечного пункта в покаянии, потому что это означало бы полное богоуподобление, что для человека невозможно. "Об авве Сисое говорили, что, когда он стал умирать и сидели отцы вокруг него, просияло лицо его, как солнце. И сказал он им: "Вот авва Антоний пришел". И немного позже: "Вот лик пророков пришел". И опять просияло лицо его еще более, и будто он говорил с кем-то. И спросили его старцы: "С кем разговариваешь, отче?" Он ответил: "Ангелы пришли взять меня, а я прошу, чтобы позволили мне покаяться еще немного". Говорят ему старцы: "Не имеешь ты нужды каяться, отче". Сказал же им старец: "Уверяю вас, не вижу, чтобы я полагал начало покаянию". А все знали, что он совершенен. И опять вдруг сделалось лицо его, как солнце. И все ужаснулись. Он говорит им: "Смотрите, Господь пришел и говорит: "Несите ко Мне сосуд пустыни". И тотчас предал дух. И сделался как молния. И наполнилась вся келлия благоуханием".

Покаяние - это бесконечный путь, это состояние, которое никогда не прерывается и никогда не заканчивается.