Праздник Пасхи был главным и торжественным праздником евреев. Он был установлен в память чудесного избавления евреев из рабства египетского и свое название (евр. «пасах» - прошел) получил от прохождения мимо домов еврейских Ангела, погубившего всех первенцев египетских (Исх.12). В соединении с праздником опресноков, который начинался на второй день Пасхи, он праздновался 8 дней, с вечера 14 по 21 число месяца Нисана (конец нашего марта и начало апреля). В десятый день этого месяца отцы семейств должны были избрать по агнцу однолетнему, без порока, который должен быть заклан в 14-й день, во дворе святилища, по надлежащем приготовлении, и потом испечен. Приготовленного агнца ели всего, не оставляя ни костей, ни жил, с пресным хлебом и горькими травами. Вкушение пасхи начиналось вечером 14-го числа Нисана, по захождении солнца. Обычай, однако, позволял вкушать пасху, особенно пришедшим из Галилеи, и ранее. Господь воспользовался этим обычаем, и вечеря Его была в четверг 13-го Нисана, за сутки до назначенного времени. Это потому, что Он, как истинный пасхальный агнец должен был быть принесен в жертву на кресте в законный день пасхальной вечери. Пасху должно было совершать в Иерусалиме, и так как ни апостолы ни Христос не имели собственного дома, то в четверг утром ученики спросили Иисуса:

- «Где желаешь Ты, чтобы приготовили Тебе пасху?»

Он же послал Петра и Иоанна в Иерусалим и дал им таинственное поручение: при входе в городские ворота они встретят человека, несущего сосуд с водою; за ним должны они последовать, и обратившись к хозяину того дома, куда войдет этот человек, доверить ему намерение Учителя есть у него пасху вместе с учениками.

Все это было исполнено. Апостолам была предоставлена верхняя горница со столом и местами для возлежания. Кому принадлежал тот дом - неизвестно. Некоторые указывают, что Иосифу Аримафейскому, а иные - Иоанну Марку. Вечером Иисус с учениками пришел из Вифании в предназначенное для вечери место.

На востоке за трапезою обыкновенно возлежали на подушках вокруг невысокого стола из ярко расписанного дерева. Почетным считалось место посередине стола. Его занял Иисус. Апостолам казалось вполне естественным, что их Учитель занимает первое место, но далее невольно возникал вопрос, кому возлежать рядом с Ним, кто из них ближе к Учителю, кто больше? Между учениками Иисуса уже раньше происходили подобные споры о первенстве; быть может теперь такой спор послужил поводом к тому поступку Христа, который навеки сохранится в Его учении, как живая притча, как подвиг любви и смирения.                                                                                      

 

 

Учитель омыл ноги Своим ученикам. Он совершил то, что обыкновенно возлагалось на последнего раба, как обязанность тягостная и презренная. Он смывал грязь и отирал ноги полотенцем. Дело в том, что обыкновенной обувью древних восточных народов были сандалии - род подошв из толстой (чаще козьей) кожи, или из пальмовых листьев. - Сандалии привязывались ремнями и предохраняли ноги от солнечного зноя, до того раскаляющего песок, что путешествие босыми ногами невозможно. Поэтому умовение ног на востоке составляет необходимость, освежающее средство; оно считалось и считается первою обязанностью гостеприимства. Симон Петр смутился:

- «Господи, Тебе ли умывать мои ноги?»

Иисус ответил ему кротко:

- «Что Я делаю теперь, ты не знаешь, а уразумеешь после».

Но порывистый, пламенный ученик не мог допустить, чтобы Сын Божий, царь израильский, Тот, который владеет глаголами вечной жизни, умывал ноги ученика Своего, как раб; он видел в этом унижение.

- «Не умоешь ног моих во веки!» - воскликнул он.

- «Если не умою тебя, не имеешь части со Мною», - отвечал Иисус.

Тогда Петр говорит:

- «Господи, не только ноги мои, но и руки и голову!»

Настолько ему казалось ужасным «не иметь части» с Тем, Кому он предан был всею душою. Но Иисус отвечал:

- «Омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все».

Эти последние слова святой Иоанн истолковывает, как намек на Иуду: «Он знал предателя Своего, потому и сказал: не все вы чисты».

Затем Иисус Сам в немногих словах истолковал апостолам значение Своего поступка:

- «Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите; ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу».

Омовение ног, совершенное Спасителем на вечере, показало, что такое Учитель в духе Христовом. Это не гордый вождь, ведущий за собой во имя свое, не первосвященник, вокруг которого толпятся покорные слуги, нет, - это смиренный слуга своих учеников, не ищущий первенства на земле, пышности или поклонения. Он очищает своих учеников от земного праха, от грязи греховной, которая пристает к ногам их, ибо они ходят в мире, а он «весь во зле лежит». Этой грязи, этого греха не должен бояться тот, кто должен омывать души людей; он не должен боязливо отвращать взор из страха увидеть нечистоту, и коснуться её. Христос не избегал грешников; они были ближе Ему, чем самодовольные праведники.

В числе тех, кому Иисус омыл ноги, был Иуда. Он не поколебался в своем замысле. Быть может, ожесточение его даже возросло. Иуда не проникал в кроткий дух учения Христова, и теперь ещё более утвердился в своем убеждении, что Христос не есть истинный мессия. Истинный мессия, думал он, не стал бы унижаться, исполняя обязанности раба, он не стал бы омывать ноги ученикам, но величественно и гордо, как царь, повел бы их на блестящий подвиг освобождения иудейского народа. И ненависть Иуды к Учителю возросла. Его решение окончательно окрепло.

 

- «Истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня».

Ученики были глубоко потрясены этими словами. Совесть заговорила в каждом. Каждый вспомнил те минуты, когда слабела его вера, когда просыпалось себялюбие, гордость, недоверие.

- «Не я ли, Господи?» - говорили они в смущении.

Они были исполнены раскаяния и строгости к себе и далеки от осуждения. Никто не спросил Иисуса: «не он ли, Господи?» указывая на кого-либо из товарищей своих.

Петр, желая поскорее узнать, чтобы предупредить измену, сделал знак Иоанну, который возлежал рядом с Иисусом, и тот тихо спросил Учителя:

- «Господи, кто это?»

Иисус отвечал:

- «Тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам».

И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову, Искариоту.

Такой поступок не возбудил внимания, так как согласовался с обычаем: в продолжение пасхальной вечери глава семейства иногда раздавал возлежащим куски хлеба, обмакивая их в блюде с жидким кушаньем, чем символически обозначались блага земли обетованной, текущей медом и млеком. Этот обычай означал иногда особое благоволение главы дома к тому, кому подавался такой кусок. Господь воспользовался этим обычаем для указания предателя. По отношению к Иуде это был последний на этой вечере зов любви Господней к предателю, последнее призвание его к покаянию.

Затем Иисус сказал во всеуслышание следующие слова:

- «Сын Человеческий идет, как писано о Нем, но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается, лучше бы тому человеку не родиться».

И эти потрясающие слова не разрушили замысла Иуды. Он лицемерно и дерзко спросил Христа вместе с другими: «не я ли, Равви?» и получил определенный ответ: «ты сказал», то есть «да!» Иуда не мог более присутствовать, тем более, что Иисус добавил:

- «Что делаешь, делай скорее!»

Ему оставалось только уйти. Решение созрело окончательно. Иуда вышел. Была уже ночь.

Христос «взял хлеб, благословив, преломил, и, раздавая ученикам, сказал:

- Примите, ядите; сие есть Тело Мое».

И взяв чашу, и благодарив, подал им, и сказал:

- Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание. Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве отца Моего.

Так установил Христос главное христианское таинство Причащения.