Духовные дети батюшки, с его благословения, также вели строгий пост - в понедельник и вторник ничего не вкушали, в среду причащались и вкушали хлеб, который батюшка раздавал по окончании обедни, в четверг ничего не вкушали, в пятницу причащались и вкушали хлеб с чаем, в субботу причащались и вкушали вареное без елея, в воскресенье причащались и вкушали вареное с елеем. И таким образом проводили пост.

В конце поста, как передавала одна его духовная дочь, проводившая так пост, она перестала ощущать вес своего тела. Такая была в ней легкость и радость духовная, по молитвам пастыря.

Наступала Пасха, самый радостный праздник. Накануне во двор храма въезжало 4—5 подвод с провизией. После торжественного праздничного богослужения отец Иона христосовался с каждым, кто был в храме и раздавал пасхальные подарки.

Сохранились воспоминания одного паломника из Москвы. Вот как он описывает богослужение батюшки во св. Четыредесятницу: «С трепетом и радостью переступил я порог маленькой Свято-Николаевской церкви. Было еще рано, около половины седьмого утра, а людей в храме было много. После я узнал, что во всю св. Четыредесятницу двери храма не закрываются ни днем, ни ночью. Народ остается в церкви на всю ночь. Ночью в храме читается псалтирь. В 12 часов ночи о. Иона совершает полунощницу и читает коленопреклонно акафист Страстям Господним, в субботу читает акафист Божией Матери, а в воскресенье — Пресвятой Троице. Служба оканчивается в два часа ночи. Народу бывает полный храм. Батюшка Иона всем молящимся раздает по куску черного хлеба. Приезжие бедняки только и питаются этим благословенным хлебом, остатки хранят как святыню, дорожа благословением дорогого батюшки. Когда я переступил порог храма, на меня повеяло чем-то небесным, святым. Я чувствовал себя, как среди древних христиан, которые собирались по ночам в катакомбах или подземных храмах на молитву. Вот вышел из алтаря о. Иона и стал прикладываться к иконам, изображая на себе крестное знамение широким крестом, с глубоким поясным поклоном. Приложившись к святым иконам, о. Иона стал совершать проскомидию. На клиросе чтец начал читать утренние молитвы. С благоговением я смотрел на батюшку. Я не мог отвести глаз от его кроткого, изможденного подвигами лица. Мир и небесный покой, необыкновенная сила и мощь души отражалась в каждой черте его лица.

По окончании утренних молитв о. Иона вышел на амвон и стал читать канон Пресвятой Троице, который он читает каждое воскресенье. Умиление, надежда, вера, упование, глубокое благоговение слышались в этом трогательном чтении. Читая о. Иона как бы беседует, разговаривает с Пресвятой Троицею и Божией Матерью, как бы Они здесь перед ним находятся, а не там, где-то в недосягаемой для нас выси, в надземных заоблачных мирах. В спокойном, тихом голосе слышится глубокая искренняя вера. Сам он при этом всецело сосредотачивался на читаемом.

На клиросе певчие пели ирмосы канона. Хорошо спетые певчие пели стройно, искренне, с воодушевлением. Никогда не забуду я охватившего меня молитвенного чувства, когда певчие, выйдя из клироса на середину храма, стали петь после Троичного канона: «Достойно есть, яко воистину, славити Тя, Бога Слова, Его же трепещут и трясутся Херувимы и славословят силы небесные, воскресшего тридневно из гроба Христа Жизнодавца страхом прославим». И что это было за пение! Чувство страха Божия, чувство торжества и победы над грехом слышалось в этом дивном, торжественном пении. Вместе с певчими пел и о. Иона, пели многие, стоящие в храме. Все как бы слились сердцем и устами в славословии Господа. Мне хотелось слушать это чудное славословие без конца. Но вот пение окончилось. Все певчие подходят к образу Божией Матери, вместе с о. Ионой преклоняют колена и поют: «О, Всепетая Мати...». Отец Иона, как и все люди, угодившие Богу, питает особую любовь к Божией Матери и заповедует всем прибегать к Ее всесильному предстательству. После канона начали звонить к литургии. На проскомидии просфор было так много, что их приносили сюда большими подносами. И подумал я: «Здесь у о. Ионы научишься, как надо христианину подавать просфоры на проскомидию о здравии и о упокоении». Я смотрел, как о. Иона долго-долго вынимал частицы и поминал о здравии и о упокоении. Душа моя ощущала здесь что-то особое, великое, святое. Я ощущал духом, что предо мною стоит и молится праведник. Вся жизнь моя, во грехах и лености проведенная, предстала предо мною во всей наготе. Душа жаждала чего-то лучшего, святого, небесного. Так этот дивный муж молча говорил мне, назидал меня, и столь глубоко и чувствительно, что я не могу держаться от слез. Проскомидию о. Иона совершал вслух. При призывании Спасителя, Божией Матери и святых в каждом слове слышалась такая вера, что, казалось, призываемые здесь находятся и внемлют молитвенным словам. Сердце мое наполнилось священным страхом и благоговением.

Началась литургия. Молитвенный дух о. Ионы передавался и проникал в сердце певчих и всего народа. В храме была такая тишина, как будто весь народ замер для здешней жизни, как будто его не было совсем в храме, а слышались только возгласы о. Ионы и пение певчих. Постепенно молитвенный дух все усиливался. Не забуду никогда молитвенного чувства, охватившего меня под влиянием великого молитвенника — о. Ионы. Стоя в алтаре, мне казалось, что здесь небо соединилось с землею и вместе с находящимися в храме людьми славословят Господа ангелы и все святые. Вспомнил я тогда слова о. Иоанна Кронштадтского. который говорил: «Священник есть звено, соединяющее небо с землей. Во время пения «Тебе поем», когда бывает преложение Даров, душа моя наполнилась священным страхом и вместе с тем неизреченной радостью и умилением, и у меня из глаз полились покаянные слезы.

Один афонский инок говорил мне об о. Ионе следующее: «Случилось раз мне быть вместе с о. Ионой. Сердце мое наполнилось при его присутствии неизреченным миром и неизъяснимой радостью».

Подобно этому иноку и все, значительно преуспевшие в духовной жизни, ощущают радость и великий подъем духа при встрече с человеком, находящимся в благодати Святого Духа. Вот почему так легко, отрадно и радостно было молиться вместе с о. Ионой. У него всегда причащалось много народа. Он, подобно Иоанну Кронштадтскому, и сам очень часто приобщался Св. Таин. Приезжавшие к нему всегда говели по его благословению, подобно древним христианам, которые причащались очень часто. Во время причащения я увидел, как Чаше подводили больных, так называемых бесноватых, которые во время литургии изрыгают страшные и богохульные слова и кричат на всю церковь. К о. Ионе привозят бесноватых очень часто, иногда их бывает по несколько. Вот ведут к Чаше бесноватую женщину, она упирается и не идет, ее подносят на руках. После причащения она умиротворилась, успокоилась. «Дивны дела Твои, Господи!»— подумал я. Потом подвели бесноватого мужчину, еще не старого. Он не хотел идти и говорил разные нелепости. Пред святой Чашей он присмирел и причастился. По окончании литургии о. Иона стал раздавать всем антидор. На клиросе в это время пели очень протяжно и умилительно 33 псалом «Благословлю Господа на всякое время...». Когда о. Иона раздавал антидор, подвели страждущую беснованием 18-летнюю девицу Елену Мазур, приехавшую с глубокой верой к о. Ионе из Минской губернии, Новогрудского уезда, деревни Заполье, Кореличской волости. Она не хотела брать антидор. Отец Иона говорит ей: «Посмотри на меня». Как только она взглянула в лицо о. Ионы, то, по ее словам, почувствовала, как некая сила осенила ее и внутреннее томительное и мучительное чувство исчезло. После сего она несколько раз причащалась у о. Ионы и совершенно выздоровела.

Раздав антидор, о. Иона вышел на середину храма и стал совершать освящение воды, которое он совершал каждое воскресенье и даже по будним дням. Молящиеся стали подавать массу записок. Сколько глубокой веры слышится в каждом молитвенном слове о. Ионы! Во время освящения воды впереди держали одну бесноватую женщину, которая выкрикивала страшные богохульные слова. Отец Иона оборачивается к бесноватой и говорит: «Замолчи». — «Не замолчу»,— отвечает бесноватая. — «Я тебе говорю, замолчи». — «Не замолчу»,— отвечает бесноватая. —«Я тебе приказываю, замолчи" — в третий раз говорит о. Иона. — «Не замолчу», — повторяет бесноватая. После сего больная притихла.

Кончился молебен. Отец Иона погружает крест в воду и из креста льет воду в рот и на голову бесноватой. И — чудное дело!— бесноватая успокоилась, присмирела и встала в сторону. Я заметил, что крест у о. Ионы из кипарисового дерева, обложен по сторонам каким-то вызолоченным металлом, в подножие вставлена частица Животворящего Креста Господня. В середине креста есть пустота, в которую набирается вода и маленькими струйками льется чрез нижний конец креста. Богомольцы раскрывают рот и о. Иона льет воду из креста в рот и на лицо всем присутствующим в храме. После этого все прикладываются к кресту и о. Иона окропляет их святой водой.

После всех подошла к кресту и успокоившаяся страждущая бесноватая. Когда о. Иона окропил ее святой водой, она воздела вверх руки и проговорила: «Слава Тебе, Господи Боже мой, слава Тебе!» Когда все приложились ко кресту, о. Иона сделал пред царскими вратами у образа Божией Матери земной поклон, а певчие громогласно запели: «Владычице, приими молитвы раб Твоих, и избави нас от всякия нужды и печали!» К певчим присоединились голоса многих молящихся в храме, и вся церковь, как бы едиными устами и единым сердцем, слилась в молитву. Не могу передать благоговейного чувства в этот момент, только скажу, что даже закоренелый грешник придет в умиление от такой молитвы всей церкви. Недаром говорят, что нигде не помолишься, как у о. Ионы. Да, в церкви у о. Ионы нет равнодушных к вере, нет неверующих. О сем свидетельствует сам о. Иона. «Я благодарен Богу,— говорил он, — что не встречался с неверующими и равнодушными к религии о чем так скорбно слышать в последние дни в жалобах пастырей Церкви. Здесь и богатый, и бедный, и знатный и простолюдин — все и всегда молились с глубокой верой, с чувством благоговения и с большим вниманием выслушивали мои поучения».

Окончилась служба, но молящиеся не расходились, несмотря на то, что было уже половина первого (иногда служба оканчивалась гораздо позже). Не хотелось выходить из храма, так было отрадно на душе. Меня пригласили в странноприимницу, где был приготовлен обед. Странноприимница находилась тут же с правой стороны храма. Это длинный одноэтажный каменный дом. Внутри по обе стороны устроены в два ряда нары. Посреди, немного справа, через всю комнату стоят длинные столы, где помещается более сотни богомольцев. Другой стол стоит впереди, поперек комнаты, за которым обыкновенно помещается о. Иона и певчие. Впереди, возле стены, стоит огромная икона святителя Николая в большом позолоченном киоте. Меня о. Иона пригласил сесть вместе с собой. Пред трапезой пропели «Отче наш...» Во время трапезы пели духовные песни, например: «К Тебе, о Боже, я взываю, Ты не оставь, Благий, меня» и другие. Такие трапезы о. Иона устраивает каждое воскресенье и в праздничные дни. Здесь можно видеть и священника, и иеромонаха, и купца, и простолюдина. Нечто подобное было в первые века христианства, когда устраивались так называемые «вечери любви», когда у множества уверовавших было одно сердце и одна душа и все у них было общее (Деян. 4, 32).

Мне казалось, что я очутился в святой первохристианской семье, которая во главе со своим отцом пела победные, священные, великие гимны. По окончании трапезы и молитвы я вышел вслед за о. Ионой во двор. По дороге о. Иону останавливали богомольцы с разными просьбами. Вот мать подводит дочь и просит благословения на поступление в монастырь. Далее поджидает вдовица с сиротами. Там стоят с письмами какие-то дальние приезжие. Всех выслушивает батюшка, никого не оставляет без слова утешения. Я после узнал, что без благословения о. Ионы никто из его почитателей не начинает никакого важного дела или предприятия.

Мне не хотелось уходить отсюда. Казалось, я бы остался здесь навсегда, до конца дней моих.

На дворе я увидел толпу в несколько сот нищих, так называемых босяков, поджидающих милостыни. Мне рассказывали что о. Иона является для босяков родным отцом. Он не только помогает им материально, но приучил их к говению, многих спас от неверия и обратил на путь спасения. Отец Иона стал раздавать им билеты на обед. Получив билет, они бегом отправлялись в столовую, находившуюся где-то в городе. И где берет о. Иона средства на хлеб, который он раздает всем присутствующим в храме во всю св. Четыредесятницу, и на трапезу по воскресеньям, и на прокормление сотни босяков?

На эти вопросы отвечает нам слово Божие, которое говорит: «Дающего рука не оскудеет». У о. Ионы все напоминает древние времена первых христиан. Это чувствуют все, кому приходилось хоть раз побывать у о. Ионы. Скажу о себе, что я был несколько раз в церкви о. Ионы и всегда выходил с обновленной душой, с чувством и жаждой лучшей, святой жизни».

Пастырское служение о. Ионы Атаманского выпало на тяжелый период отечественной истории: русско-японская война 1905 года, восстание на броненосце «Потемкин», Февральская революция и Октябрьский переворот 1917 года, гражданская война 1918-1920 гг., голод, разруха, автокефальный и обновленческий расколы в Церкви, воздвигнутое советской властью гонение на Православие.

В начале Японской войны 1905 года одесскому праведнику было следующее видение: он увидел Крест, на Кресте — Распятый Христос, а под Крестом сидел японский микадо.

Победа была у японцев. Даже стихии помогали им: ветер дул в ту сторону, куда летели их снаряды и проч.

Во время бунта на броненосце «Потемкин» погиб матрос Вакуленчук. Градоначальник Одессы похороны его запретил. Все священнослужители отказались совершать над ним православное отпевание. Тогда матросы броненосца направили жерла пушек на город и послали делегацию к отцу Ионе. Он, несмотря на болезнь, отправился к городскому главе и уговорил его разрешить похоронить матроса. Затем совершил отпевание над телом погибшего. Однако земле предали его за оградой кладбища, как бунтовщика.

После Октябрьского переворота и установления советской власти в городе о. Иона продолжал свое служение в Свято-Николаевской церкви. Он призывал своих прихожан не поддаваться духу времени, сохранять веру в Бога, быть верными чадами Православной Церкви.

В это время, как и в прежние годы, Господь по молитвам праведника творил чудеса для укрепления верных и для посрамления безбожников.

Раба Божия Л. (Райкова Л. К. «Воспоминания о семье о. Ионы» О., 1996 г., 1 стр.) свидетельствует: «Это было в 20-е годы. Отец моего мужа Райков Федор Сергеевич был болен эпилепсией. Ни один врач не смог вылечить его. Маме посоветовали обратиться к о. Ионе. Когда о Иона посмотрел на него, то сказал ей, чтобы она оставила его на некоторое время в храме. По молитвам о. Ионы свекор был исцелен».

Однажды в Одессу приехала крестьянка и привезла с собой двухлетнего сына, слепого от рождения. До нее дошли слухи, что проф. В.П. Филатов делает глазные операции и многим возвращает зрение. Она обратилась к нему. Но Филатов, продержав ребенка у себя в клинике, объяснил матери что излечить ребенка он не может и что наука вообще в данном случае бессильна. Огорченная мать пошла к о. Ионе и просила его помощи. Батюшка обещал помолиться. Девять ночей простоял на молитве, служил непрерывно молебны и акафисты, а на 10-й день ребенок на руках матери прозрел. Случай этот наделал в городе много шума. Дошло до профессора Филатова, и он был поражен. Советская власть устроила следствие и показательный суд. На суд вызвали Филатова. Отцу Ионе инкриминировали обман и шантаж, но профессор Филатов твердо заявил, что это именно тот ребенок, которого он не брался излечить, и признал наличность чуда. Судьи порочили Филатова, стыдили его и говорили: «Как можно допустить здесь чудо?». Но профессор твердо стоял на своем, и суд окончился ничем: никого не осудили, никого не наказали и веру религиозную не только не убили, но, даже наоборот, укрепили.

У одного крестьянина был слепорожденный ребенок. Мальчику было 12 лет. Услышав, что о. Иона исцеляет слепых, крестьянин привез сына к нему. Батюшка отправил их к Филатову. «Только чудо может ему помочь»,— сказал профессор. Родители вернулись к о. Ионе. Батюшка предложил оставить мальчика у себя. Дело было в Великом посту. Отец Иона начал молиться о слепом и причащать его. Через две недели мальчик прозрел. После этого случая Филатов стал посещать о. Иону и сделался его другом. Когда спрашивали его, как он нашел способ пересадки тканей, он отвечал: «При помощи молитв о. Ионы».

Наверное, за всю историю Одессы не было более известного приходского священника. К о. Ионе за помощью и советом шли не только жители Одессы и окрестностей, но и многих других мест. Когда южане приезжали к о. Иоанну Кронштадтскому, тот говорил: «Зачем вы трудитесь приезжать ко мне? У вас есть свой Иоанн Кронштадтский — отец Иона». Между ними, этими двумя светильниками, были взаимная любовь и почитание. Отец Иоанн батюшке Ионе прислал в подарок чудное белое облачение с отделкой василькового цвета. Отец Иона очень любил это облачение.

Особенно настоятеля Свято-Николаевского храма любили его родные прихожане — портовики и их семьи. Ни один пароход не отходил от причала без благословения о. Ионы, ни один таможенный досмотр не производился без него. Только о. Иона мог дать разрешение на вывоз икон.

В первые годы советской власти ее органы не трогали о. Иону Потом стали делать обыски в его доме и храме, вызывали на допросы.

В эти годы Церковь постигает еще одно бедствие — обновленческий и автокефальный расколы.

Накануне обновленческого раскола отцу Ионе явилось видение, когда он стоял у престола за всенощной. Он вдруг умолк, застыл и через некоторое время, подняв руки, стал восклицать: «Хвалите имя Господне, хвалите имя Господне! Аллилуиа, Аллилуиа». Так, с поднятыми вверх руками, всего в слезах, увели его, неокончившего службу, из церкви домой. Присутствующие поняли, что батюшке было видение.

Старшая его дочь Вера видела только, как огнем наполнился весь алтарь. А позже о. Иона рассказывал, что он видел: шел Христос, за Ним священники, раздирающие на Нем ризы. Рядом с Господом шел преп. Серафим Саровский и горько плакал. А Господь сказал ему: «Не плачь, они покаются!»

Отец Иона и еще несколько священников не поддались диавольскому прельщению и во все годы гонений, несмотря на угрозы, твердо были верны Святейшему патриарху Тихону. Вразумляя своих малодушных собратьев, о. Иона говорил: «Держитесь Богом посланного в наше смутное время второго Ермогена - Святейшего патриарха Тихона, и не идите за наемниками и за теми, которые «прелазят инуде» , ибо они «татие суть и разбойницы» (Ин. 10, 1—8). Много бед, горя и скорбей причинили ему обновленцы. По их навету его хотели выслать. Но Господь охранял о. Иону, как Своего избранника. Однажды недоброжелатели в день Ангела преподнесли ему отравленный пирог. Отец Иона по своей прозорливости им сказал, чтобы пирог забрали обратно: «Я его не съем, а сколько людей отравятся...». И, как было предсказано в видении, позже, убедившись в своей ошибке, обновленческие священники приходили к о. Ионе каяться. При этом они кланялись ему в ноги и просили прощения. Батюшка им говорил: «Кланяйтесь не мне, а народу, который вы ввели в заблуждение!» Кающиеся священники выходили на амвон, становились на колени и кланялись людям, прося прощения. Только тогда о. Иона воссоединял их с Православной Церковью.

---