— Вы могли бы рассказать подробнее о своих личных впечатлениях от встреч и работы со Святейшим Патриархом?

— Я могу сказать, что это один из самых доброжелательных и деликатных людей, которые встречались мне в моей жизни. Это человек, который никого не хочет огорчить, он так устроен. В принципе, руководителю огромного, если можно так выразиться, института церковного нужна иногда твердость и жесткость во многих вещах. Но это вступает в противоречие с его характером, потому что первое его желание — поддержать человека добрым словом, улыбкой, благословением, доброжелательным отношением — это его первое побуждение. С ним, конечно, очень приятно работать, прямо скажем, такие качества редко встречаются в миру, в Церкви чаще, но Патриарх подает особый пример.

Второе: Патриарх дает зеленую улицу инициативе церковной. Не только не препятствует, но наоборот, призывает: давайте, работайте, предлагайте, я всегда готов пойти вам навстречу. Вы понимаете, это очень важно.

В то же время Патриарх очень осторожен в своих эмоциях, очень осторожен. Это не раз спасало наш церковный корабль от всякого рода кренов. Не буду называть имен, но в отношении некоторых людей, явлений он проявлял мудрость, которая становилась очевидной только со временем.

Недавно на епархиальном собрании он вдруг резко высказался относительно политики Католической Церкви в России. Он сказал, что мы встречаемся, у нас очень хорошие взаимоотношения с теми людьми, которые приезжают, но все это носит дипломатический, показушный характер, никакого сдвига во взаимоотношениях Русской Православной и Католической Церквей за эти годы не произошло. Они не услышали ни одного нашего слова, пожелания, а ведь из-за этого страдают люди (он имел в виду Украину прежде всего). Для Патриарха это очень резкое заявление, и надо было, чтобы несколько лет накапливалось его недовольство.

Потом я бы отметил несколько страниц в биографии Святейшего, которые мало кто отмечает. Ведь у нас давно нет людей, которые не прошли советскую школу. А Патриарх никогда не учился в советской школе — это очень серьезная вещь: он другого воспитания, чем все мы, он учился в буржуазной школе, а это накладывает свой отпечаток. Это первый момент. Второй: он избрал священнический путь в тот период времени, когда государственная сталинская машина почти на сто процентов уничтожила весь священнический социальный слой, и он знал это. Ведь в 1920-е, 30-е, 40-е годы, по данным комиссии по реабилитации, около полумиллиона священнослужителей было расстреляно. Что такое эти полмиллиона? Это означает, что на какой-то приход ставили священника, его забирали, расстреливали, через месяц приходил новый — забирали, расстреливали. Храмов-то было мало, а убили полмиллиона священнослужителей… Поэтому люди, которые избирали путь священства до и после войны, шли, по сути, на мученическую смерть. И вот из благополучной буржуазной семьи молодой человек, внук расстрелянного белого офицера, выбирает себе этот путь...

Есть и еще один момент, очень важный и интересный, но он требует дополнительных объяснений,— дипломатическая деятельность Патриарха на посту управляющего делами Московской Патриархии с конца 1960-х по 1980-е годы: как раз в тот исторический период, когда управляющему была необходима особая мудрость. Управделами Патриархии — это был человек, на котором лежала ответственность за взаимоотношения власти и Церкви. Об этом сейчас теперь тоже мало кто помнит. Так вот: Святейший, будучи управляющим, добился того, чтобы секретари политбюро обращались к духовному лицу не по паспортным данным (например, Алексей Михайлович). При Хрущеве, Сталине, в первое десятилетие правления Брежнева происходило только так, а потом вдруг все изменилось, стали обращаться: Владыка Пимен, Владыка Алексий, Ваше Святейшество. Почему? Как был заработан авторитет Церковью? Казалось бы, все равно, как обращаться к духовенству? Нет! Это практически слом сознания — и это одна из главных заслуг Святейшего на посту управляющего делами Московской Патриархии.

И последнее: рейтинг Патриарха, доверие к нему "подтягивает" и отношение нашего населения к Церкви вообще. Уважение к Патриарху — не к должности, а к личности — очень высоко, просто люди смотрят и оценивают.

А для всего московского духовенства, поскольку это наш правящий Архиерей, служба с Патриархом — это великий праздник. Это значит — можно помолиться, Богу помолиться! Не думать о том, куда ты ступил или как повернулся: он очень доброжелательный, он не делает никаких замечаний, никого не ругает в алтаре. И в этой атмосфере предстояния Богу находятся, благодаря Патриарху, все, сослужащие ему. Он служит очень красиво, чинно, причем без всяких внешних эффектов, ничего не делает напоказ. Поэтому для нас архиерейская служба — это и есть полнота богослужебная.

Отрывок из интервью: Священник Владимир Вигилянский.
Я видел все самое лучшее, что есть в Церкви