Все Божественное творение наполнено величайшим смыслом. Смыслом исполнена и человеческая жизнь. Она не должна проходить безцельно. Человеческая жизнь должна иметь свой вектор, свое направление. Человеку дан величайший дар от Господа – свобода. Свобода выбрать направление своей жизни, наполнить свою жизнь Божественным смыслом или наполнить ее своим безумием. Насколько человек в своем Богообщении продвинулся к Творцу, настолько усиливается в нем тяга к освобождению от препятствий в этой жизни. Препятствия заключаются в многостяжательности и многопопечительности.

Не случайно всех верных на Божественной Литургии во время Херувимской призывают отложить всякое земное житейское попечение, потому что всякое попечение требует от нас, по слову Паисия Святогорца, частичку души. Но есть такие моменты в жизни, когда мы должны найти в себе силы отложить земное, чтобы отпустить душу в Горнее.

Что препятствует нам в духовной жизни? Почему множество людей хотят прийти в храм, но их что-то не пускает, они хотят молиться и поститься, но что-то не дает, они, вроде, верят, но духовной жизни не ведут? Потому что жизнь наполнена чрезмерным попечением, безконечной гонкой за комфортом, удобством и благополучием. В конце концов мы меняем свою духовную жизнь на чечевичную похлебку – удовольствие от временной жизни.

Казалось бы, цивилизация придумала различные механизмы для того, чтобы освободить человека от рутины домашней работы, дать ему больше времени для духовной жизни. Но в этом и заключается парадокс: чем больше свободного времени, чем совершеннее машины, тем человеку сложнее уделить время для Бога.

Со временем некоторые люди пленяются удобством и совершенством новых устройств для комфорта и отдыха, особенно если есть на эту страсть денежные средства.

Св. Иоанн Лествичник называет сребролюбие и многостяжательство поклонением идолам. Сребролюбие – это "дверь неверия", добровольное отступничество. Многостяжательный сребролюбец является служителем своей нездоровой страсти приобретения и многопопечительности.

Он превращается из пользователя в невольника, потому что пленяется его душа. После приобретения той или иной вещи сребролюбец начинает думать, как ее сберечь, где ремонтировать, как лучше поставить, чтобы видели другие. Душа постепенно захватывается пустой заботой о желанной приобретенной вещи, и ей совершенно нет возможности освободиться для Богообщения.

Молиться может только свободная душа, не слишком обремененная земным, поэтому в плененной сребролюбием душе зарождается неверие, сомнение в том, что Бог позаботится о каждом. Человек начинает думать, что если он перестанет стремиться к приобретению земного довольствия, то останется в нищете, и это является для него самым страшным, страшнее даже адской погибели. О Божественном попечении сребролюбец даже не думает. Он уже сделал выбор и с полной решимостью бросается в самый омут житейского моря, забывая смысл земного путешествия. Море нужно переплыть, а не утонуть в нем. Он нищ духовно; не нищий духом, но духовно нищий! В душе у него богатство, которое постоянно тлит тля и подкапывает вор, а ему нужно все сохранить, потому что кроме этого у него ничего нет. Самое страшное заключается в том, что этим недугом могут заболеть не только богатые, но и бедные люди.

Дух времени сего дает людям иллюзию благополучия, заставляет стремиться к нему любой ценой. Человек не может купить, у него нет денег, но душа его все равно в плену: он страстно хочет, он мучается, страдает и не успокоится, пока по грошам не накопит на идол, а после наступает развитие страсти по общему сценарию. Анализируя эту страсть, можно ответить на вопрос: почему нынешнее представление о смерти так разнится от восприятия смерти в древности?

Первые христиане стремились наполнить свою жизнь Богом без остатка, доходили до такого состояния, что само тело их начинало тяготить, они с радостию исповедовали свою веру в Христа и шли в пасть диким зверям и на другие ужасные страдания для того, чтобы даже свою смерть наполнить Богом. Не только все имение отдать, но и самого себя без остатка. Такая смерть первых христиан есть торжество жизни. Поэтому не положено скорби безутешной, не положено ничего черного, но белое; и свечи не символ скорби и смерти, а символ торжества и победы.

Нынешняя смерть печальна и безутешна, человек панически боится ее, так как она лишит его привязанности, его "сокровища" временного, на которое он потратил целую жизнь. Человек только перед самым порогом иного мира понимает, как жестоко он ошибся. Он мучается из-за того, что его тленное сокровище не имеет никакой цены в ином мире, он нищ и наг. Он только тогда понимает, что его лишь то, что он отдал, а не то, что накопил. Поэтому стенание и плач безутешный – начало вечного плача и вечного стенания. Нет упования на Бога, потому что вся жизнь прошла без Него. А часто бывает, что над гробом обезумевшие сребролюбцы начинают делить имение покойника, как бы подводя итог его никчемной жизни.

Да, братья, сребролюбие и многостяжательство – серьезное искушение настоящего времени. Через эти страсти сатана берет реванш.

Эмблема сего апостасийного времени есть удовольствие и благополучие. Господь попустил это искушение не для погибели нашей, но для искуса. Это тест на то, кто мы – плевелы или пшеница. Выбор не труден, если рядом с нами Бог. Мужество и трудность веры как раз и заключаются в том, чтобы успешно пройти это испытание. Искуситься, чтобы стать искусным, для того чтобы стать истинной пшеницей, которую Господь заберет в житницу Свою.

Иерей Владимир Балашов, настоятель Свято-Троицкой церкви с. Елховка Самарской области