Верующий человек почти непрестанно находится во внутренней борьбе с этими страстями, которые стали почти неотъмлемыми частями нашей натуры.

Что же такое христианское несуждение? Где проходит грань между этой добродетелью и обывательским нежеланием загромождать свою жизнь  подробностями и оценками обстоятельств чужой жизни? Бывают ли ситуации, в которых допустим праведный или благородный гнев, осуждение - как честная и нелицемерная позиция? Каким оружием может и должен вооружиться каждый христианин, который стремится в повседневной жизни исполнять закон Божий, и относится со вниманием к внутренней жизни своей души?  

Святые отцы называли супостата, который „аки рыекающий лев" уловляет человеческие души, самым тонким и опытным психологом. 2000 лет он без устали изобретает новые способы для обольщения и примирения нас с грехом, искусно усыпляет нашу совесть и складно объсняет, почему в этих „исключительных обстоятельствах„ мы имеем „законное право" дать излиться гневу.

Да и многие мирские психологи советуют не удерживать, „не консервировать" своих эмоций, дабы не разрушать себя ими изнутри. Одна из психотерапевтических установок гласит: чувства не бывают правильными и неправильными, они просто есть. Часто из этой фразы следует вывод: раз так, значит, я свободен от ответственности за свои чувства. Далее мирская психология предлагает длительный процесс самокопания, психоанализа, изучение и углубление в родовые предрасположенности, которые, как правило, приводят к еще большей самозацикленности.

В отличии от этого христианство точно и недвусмысленно называет раздражительность, гнев и осуждение греховными страстями и через покаяние, исповедь и внимательное отношение к жизни внутреннего человека учит отвергать зараждающиеся греховные ростки, учит различать и разделять голос души от умело подстроенного под него нашептывания лукавого...

Протоиерей Артемий Владимиров пишет: „После лагеря, тюрьмы даже самые простые бытовые впечатления отличаются особой остротой и глубиной. Улыбка на лице или выражение тихой задумчивости, светлой печали воспринимаются как Божие откровение. Но, может быть, все же необязательно проходить воду, огонь и медные трубы? Может быть, есть какие-то иные способы и образы воспитания, чтобы выбраться нам на свет Божий из мрака осуждения и неприязни и стяжать правое и праведное душевное устроение?

Господь любит человека и терпит, принимая его со всеми ограниченностями, немощами, недостатками, закрывает, так сказать, глаза на многие его слабые стороны, потому что не сразу мы можем в себе их осознать, тем паче - исправить, ибо страсти, грехи изживаются постепенно. Многое человек начинает понимать лишь с возрастом. Пока христианин молод (а молодость может продолжаться лет до  пятидесяти), он и благочестивый, и умный, и правый во всем - но... какой-то ограниченный. Он больше думает о том, „как надо", „как правильно", и меньше о том, что у соседа на душе.  Постепенно христианин начинает мудреть (если, конечно, мозги не заизвесткуются), становится более чутким, восприимчивым, особенно по мере умножения скорбей, болезней и немощей, начинает смотреть на других через призму своих покаянных трудов и духовного опыта. Тогда он познает, что природа наша весьма немощна, и не все ей под силу в деле исправления. Потихонечку он будет отрешаться от былой категоричности. „если не так, как у меня, как я привык (что правильно, что неправильно, что благочестиво, а что не очень благочестиво), то я этого не понимаю, и не принимаю, и вообще мне не по пути с этими особями двуногими!" Если к тебе пришла духовная зрелость, то, может быть, ты почувствуешь интерес к жизни личности, к ее судьбе, задумаешься, почему человек так смотрит на жизнь, почему у него такие воззрения, затаенные переживания, задумаешься, как ведет его Господь. Верующий  же он, православный... Молится, кается, причащается - значит, находится под благодатью, а не под грехом. Великая тайна - промышление Божие о человеке...

Праведный старец Иероним Эгинский говорит: „Найди в ближнем хотя бы одну добрую черточку, качество, которых у тебя нет, и по этой положительной черте цени, люби, восхищайся, радуйся и воспринимай его". Протоиерей Артемий Владимиров продолджает: „На остальное не обращай особенного внимания. Один и тот же человек может помнить множество стихотворений и при этом чавкать. Другой выстаивает службы не шелохнувшись, но при этом подолгу сидит в ванной, забыв о домочадцах, имеющих те же потребности... Ведь нужно что-то прощать, а не так: не понравилась тебе в ближнем какая-то черта - и ты наливаешься тайной злобой, как клещ кровью: „Не переношу таких качеств в людях!".

Бывает несуждение и ровность в отношениях с другими людьми от равнодушия и нежелания тратить на них свои время и силы; при, так называемом, „спортивном отношении" к духовным законам или же по причине крайнего высокомерия. Один св. отец был свидетелем того, как невозмутимо спокойно и ровно сносил насмешки и недоброжелательность братии молодой инок. Когда он спросил, как удается ему сохранять глубокий душевный мир, то услышал в ответ от инока - что они для него все одно, что псы, и было бы унизительно обращать на них внимание.

Из этого случая хорошо видно, что мало не осуждать, не гневаться, необходимо иметь милостивое, сердечное расположение к людям.

Умение правильно относиться к другим и светло смотреть на соседа - это большое искусство и признак духовной культуры, а лучше сказать просвещенности, но не внешней, показной, которая именуется начитанностью и начетничеством. Это драгоценное качество, которое называется человеколюбием.

Любить людей может только тот, кто устремлен ко Христу Спасителю не в горячем порыве, свойственном новообращенному, а подлинным устремлением, которое является плодом исполнения заповедей Божиих.

Христианская жизнь не сводится к сумме благочестивых действий и навыков, когда мы говорим: „он человек глубоко церковный" или „он совсем невоцерковленный, не наш. Не разделяет нашего образа жизни", то понимаем, что речь идет о внешних правилах, которые могут привести, а могут и не привести к самой цели - жизни в Боге (человек может остаться пустоцветом). Господь в сердце человека вселяется непостижимо, постепенно, и человек менятся изнутри: по уму, по чувствам, по сердцу, в мыслях, в ощущених. У него меняется способность видеть, слышать, говорить, действовать, он начинает смотреть на людей иначе - очами Спасителя - любящим, терпеливым, глубоким взглядом. Господь сдерживает своей благостью развитие зла, всячески располагает события нашей жизни так, чтобы мы пришли в чувство, опамятовались, Господь привлекает грешника к Себе Своей благостью. Если все это принять во внимание, то как же нужно смотреть на окружающих нас людей? Иначе, нежели мы привыкли, по своей ограниченности и категоричности. Если душа имеет в себе от благодати Божией, то она иначе должна взирать на человека: не по правде, а по милости, не по суду, а по снисхождению. Если Господь своей благостью этого человека ведет к Себе, почему бы и мне не относится к нему бережно, с внутренней деликатностью? Если Господь его милует, как я могу судить и мысленно ему косточки перемывать? Лучше-ка я вверю его милости Божией, со всем, что ему принадлежит, и буду осторожненько с ним обращаться, но не без недоброжелательности, не без теплоты. Во всяком случае, буду себя ловить на недоброжелательных мыслях, неласковых и холодных, осуждающих, и этим мыслям поставлять преграду.