Что есть православное кино? Это кино, снятое православными, для православных или о Православии? Не на все вопросы сегодня можно ответить однозначно, ведь культура православного кинематографа лишь на пути становления, и ее основы закладываются на наших глазах.   

Если отбросить французский тезис «искусство ради искусства», как исторически не состоявшийся, то стоит отметить исключительный дидактизм любого, будь то музыкального или кинематографического, произведения. Хотим мы этого или нет, принимаем или отвергаем, но искусство учит, заставляет думать и познавать. И вот тут должны возникать вопросы: чему? о чем? что? Это то наполнение, которое напрямую зависит от создателя произведения. Если автор не вложил туда никакого смысла, превознес форму, картинку над содержанием, то конечный потребитель (зритель) вряд ли рассмотрит в нем нечто поучительное и полезное для души. На авторе всегда лежит наибольшая ответственность, а если он себя позиционирует как православный христианин, то уровень ответственности многократно возрастает. По словам протоиерея Игоря Прекупа «на нем (прим. ред. авторе) еще и ответственность перед Богом за воспитание чувств (в том числе и нравственных) и вкуса (в том числе и духовного) у тех людей, которые соприкоснутся с его творчеством».

В начале 90-х годов, когда интерес к Церкви начал постепенно расти, появились первые попытки кинематографического изображения церковной жизни. Однако, это, в большинстве своем, были документальные ленты просветительского характера. Игрового же кино, которое по форме подачи доступнее и понятнее современному зрителю, как такового не было. Только в последние годы режиссеры обратили свое внимание на эту никем не заполненную нишу в отечественном кинематографе. Так один за другим появились полнометражные фильмы «Чудо», «Поп», «Остров», короткий метр «За Имя Мое» и многие другие. Эти картины стали серьезной заявкой на возвращение в искусство утраченного им христоцентризма, прославления Богочеловека. Наконец, в центре сюжета стоит не самопровозглашенный «царь природы», но Царь Небесный. Осознание того, что главное в православном кино, дает нам понимание того, что же такое «православное кино». «Если кино открывает людям путь ко Христу, несет в себе христианскую этику и по-христиански эстетично – то оно православное, а значит, доброе, светлое. Такого кино всегда жаждет душа человека», – считает монахиня София, президент Международного Сретенского православного кинофестиваля «Встреча».

Кто же в состоянии, или даже вправе, помещать образ Христа в плоскость киноленты? «Художник, поставивший в центр Христа, всегда будет чувствовать особую ответственность за созданный на экране образ мира и человека с его Богоподобием», – говорит киновед Татьяна Москвина-Ященко. Это второе упоминание об уровне ответственности автора за свой кинопродукт отсылает нас к одному из ключевых вопросов: православное кино должно быть сделано православными людьми? Наш ответ – безусловно, да! Ведь использовать узнаваемые христианские символы и цитаты может любой, но наполнить всю ленту нужным смыслом, не исказив его ни актерской игрой, ни операторской работой, ни монтажной склейкой, призван только православный коллектив, где каждый осознает особую важность своей роли и отдает себе отчет в том, что дело, прославляющее Господа, не потерпит полутонов и недоделок, нечистоты сердца и меркантильных соображений. «Православное кино не имеет права на ошибку», – так обозначил сферу ответственности всех создателей фильма режиссер Мирослав Бабуков.

Еще один вопрос, требующий ответа: для кого это кино? Только ли православный человек достоин его? Думаю, что в кинематографе не может быть никакого другого критерия отбора зрителя, кроме возрастного. В плане восприятия искусства вообще некорректны всяческие разделения. Даже появившееся в начале XX века деление искусства на массовое и элитарное, на мой взгляд, унижает человека, клеймя его выдуманными штампами. Поэтому и в сфере православного кинематографа не стоит обозначать целевую аудиторию по религиозной принадлежности. Кроме того, кинематограф, как вид искусства, это способ познания действительности, а православное кино дает шанс приблизиться к познанию самого Христа. Разве в праве мы отбирать у кого-то такую возможность? Проблема, однако, в другом: сможет ли не православный человек правильно воспринять и растолковать символы, которые использовал автор, не исказит ли его сознание заложенную в фильме христианскую мораль. Но страх быть непонятыми или понятыми неправильно рассеивается, как только мы вспоминаем, что делает человек перед поездкой в незнакомую страну. Он ищет ее на карте, читает о ней в туристических справочниках, изучает фразы, без которых не обойтись в чужом государстве. Одним словом, он готовится. Такой же реакция должна быть на православный фильм у человека, не знакомого с христианской традицией и ценностями.

Остается последний вопрос: о чем православное кино? Вряд ли автор, взявшийся за создание православного фильма, ограничен в тематике. Скорее всего, он ограничен в способах подачи, в форме выражения. Отсюда, четкое понимание того, чего в православной ленте быть не может: интимных сцен, обнаженных тел, ненормативной лексики, кроме того, неуместно тут и торжество зла, довольно часто встречающееся в современном западном кинематографе. И самая важная деталь – воздействие на зрителя. В православном фильме оно должно привести человека ко Христу.

Кинематограф как отличный инструмент современной проповеди может и должен стать частью православной миссии и успешно нести в общество доступное и понятное слово прославления Бога.

 

Анна Мячина