9 мая – День Победы! Это великий праздник для всех. Но для тех, кто видел войну и не потерял человечность, кто выстоял, несмотря ни на что, это величайший день, грустный и радостный одновременно.

Нам, детям мирного времени, невероятно сложно представить себе ВОЙНУ во всех ее ужасах и жестокостях. Нам неведома ни та сила, которая держала солдат в строю, ни та вера, которой жили матери, жены, дети. И Слава Богу!

Для многих и сегодня это победа сквозь слезы… Потому что множество потерь уравновешивают чаши весов. Победа – это радость, потеря – это слезы. Летят года, но боль от тех потерь никуда не уходит. Наверное, это даже хорошо, потому что когда уйдет боль, уйдут и воспоминания, а этого мы – наследники Великой Победы – допустить никак не можем. Герои живы до тех пор, пока жива память о них, пока их рассказы передаются из уст в уста, а не пылятся на книжных полках, никем не узнанные, не удостоенные внимания.

Нынешнее молодое поколение – последние свидетели величайшей силы духа, жертвенности, стойкости и веры, заключенных в сердцах наших ветеранов. Пройдет всего несколько лет, и спросить будет не у кого, и некому будет вручить букет сирени со словами: «Спасибо деду за Победу!», не для кого будет петь «Катюшу». На нас сегодня лежит, наверное, самая ответственная миссия – заверить ветеранов, что их наследие в хороших руках, что они не будут забыты, что наши дети и дети наших детей будут, так же как и мы, стоять в почетном карауле на Аллее Славы возле Вечного огня – негаснущего символа Великой Победы.

В Библии много говорится о войне. Она открывает нам ее начало, причины, характеры и ужасы. Но Библия и непрестанно напоминает о мире: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение» (Лук. 2:14), «Плод Духа Святого есть мир» (Гал. 5:22), «Старайтесь иметь мир со всеми» (Евр. 12:14). Именно руками наших дедов и прадедов Господь вернул мир на нашу землю в далеком 1945, вселив в их сердца бесконечную доблесть и мужество. Часто мы бываем несправедливо суровы к нашим героям, а ведь у них стоит учиться, а ведь их стоит слушать и слышать, пока еще есть кого…

Седые старики с пожелтевшими фронтовыми  письмами и черно-белыми фотографиями в руках – это их сокровища, доказательства бессмертных подвигов и пережитых утрат. Но это и наши сокровища тоже, наша боль и наша гордость, как наследников, как хранителей и продолжателей благородного дела – служения своей стране, народу, Господу Богу.

И мы расскажем своим детям и внукам, кто защищал нашу Родину, кто освобождал наш любимый город, кто принес нам выстраданную, долгожданную Победу. За бесценными воспоминаниями мы отправились к двум замечательным ветеранам – Александре Григорьевне Шатуновой и Якову Михайловичу Совит.

Дети военной Одессы

Среда, я спешу и, как обычно, немного задерживаюсь на встречу с Александрой Григорьевной Шатуновой. Во время предварительного телефонного разговора Александра Григорьевна застенчиво отговаривала меня: «У вас ведь статья к 9 мая, а что я смогу вам рассказать? Ведь я не участник боевых действий». «Но Вы защищали наш родной город, об этом нашим читателям тоже нужно знать», – уверяю ее я. И вот я звоню в дверь, на пороге меня встречает милая улыбчивая женщина. Беседу начинаем с просмотра фотоальбомов: «Вот, это я перед началом войны, мне 13 лет. А это мы с мужем, мы с ним с первого класса знакомы. А это я со своими мальчиками и девочками (так нежно отзывается Александра Григорьевна о своих сотрудниках)». Александра Григорьевна председатель четвертого участка ветеранской организации Суворовского района, а ведь в этом году ей исполнится 85 лет!!!

В начале беседы Александра Григорьевна вспоминает о своем муже, совсем недавно он ушел из жизни.  «Знакомы мы были с первого класса, а поженились только в 30 лет и прожили вместе полвека. Наш дом был на окраине, недалеко железная дорога, и нас очень часто бомбили. Как-то при очередной бомбежке меня ранило, и Толя разорвал маечку на себе, чтобы перевязать мне раны. Как сейчас помню, голубая была маечка. Вещи в то время были в большом дефиците, мы были босые, голодные, холодные, не было ничего», – рассказывает Александра Григорьевна.

«День, когда мы узнали о начале войны, я помню хорошо. Были каникулы. В нашем районе жили все бедно, не было ни приёмника, ни радиоточки. Каждое воскресенье нас собирала школа и водила на кинопросмотр. Мы были счастливы, так как поход в кино стоил 25 копеек, а для наших родных это было очень дорого. В тот день мы смотрели фильм «Моя любовь», на половине просмотра включился свет, конечно, дети сразу начали шуметь, кричать, но тут мы услышали объявление Ю.Б.Левитана, диктора Всесоюзного радио, что началась ВОЙНА!!! Я помню, как бежала домой и плакала, думала, что папу заберут на фронт.

В боях мы не участвовали. Мы считаемся участниками войны, но мы винтовку в руках не держали, у нас были другие задачи. Мы, дети, жившие во дворе (человек 15), сразу определили для себя, что сидеть без дела нам нельзя. Наставлял нас в этом мой дедушка.

Одессу очень бомбили, бросали бомбы-зажигалки, от них были сильные пожары. Поэтому мы дежурили на чердаках – засыпали возгорания песком. Ходили на Слободку в областную больницу и носили раненым кушать, ухаживали за ними, забирали грязные бинты для стирки. А в районе Аркадии было определено место для содержания наших пленных. Оно было огорожено колючей проволокой и охранялось. Мы решили, что необходимо носить еду и медикаменты пленным. Моя сестра Тоня была санитаркой в румынском госпитале и приносила, что могла: вату, йод, бинты, таблетки. Дедушка давал нам с собой бутылку вина, чтобы отвлекать румын. Вино было крепкое, дед специальное делал его таким, что бы они пьянели. А мальчишки через забор всё перебрасывали пленным. Меня уже знали румыны и называли «Шатун» из-за фамилии».

13-летние ребята… Они не боялись, что будут пойманы и наказаны, они просто знали, что кто-то нуждается в помощи, и пытались делать то, что было в их силах. А наказание было суровым. Во многих скверах Одессы стояли виселицы с повешенными, на груди у каждого была табличка, на которой указывались причины наказания: «она укрывала жидов», «он укрывал комиссара», «он прятал красноармейца».

Чем хуже были дела немцев на фронте, тем агрессивней они себя вели на оккупированных землях. Так было и в Одессе – в домах начались частые обыски. К счастью, для семьи Шатуновых один из них принес очень хорошее знакомство: «Моя мама приютила в нашем доме женщину-еврейку с детьми. Румыны, узнав об этом, не замедлили появиться. В ходе допроса мой дед упомянул, что мы не коренные одесситы, а приехали из Брянской области, скрываясь от раскулачивания. Эти слова заинтересовали переводчика, он стал расспрашивать подробности. Выяснилось, что он наш земляк, которого дед когда-то спас. После этого дядя Толя (так звали переводчика) очень помог нам: прислал на подселение в квартиру офицера-румына Димитру. Тот нас информировал о действительном положении на фронтах, помогал с едой».

  С особой теплотой Александра Григорьевна вспоминает о своей матери, укрывавшей в доме всех, кто обращался к ней за помощью. В подвале дома, который был ни чем иным как катакомбами, пряталось 28 евреев: «Моя мамочка была очень доброй женщиной. Как-то Димитру, офицер-румын, который жил у нас, спросил: «Я же враг ваш, а вы за мной ухаживаете!?» Она ответила: «Димитрий, у меня тоже сын, а вдруг он будет в Румынии и ему нужна будет помощь, а твоя мама будет за ним ухаживать». Наша семья верующая была, мы веруем и сейчас. Вы знаете, это как-то успокаивало и укрепляло. Люди знали, что надо делать добро. В то время у нас не было нации, мы были все одесситы, мы помогали друг другу».

Множество грамот, наград, статьи в газетах и журналах, приглашения выступить в школах, библиотеках, – вот такая она, Шатунова Александра Григорьевна. Четыре часа пролетели, как минута, а мы успели поговорить всего лишь о какой-то маленькой части того, что пережила Александра Григорьевна в те суровые годы.

Ирина Кондратьева

 

Телу – срок, а славе – два

Наша встреча с Яковом Михайловичем состоялась в первый день по Пасхе. Протягиваю гостинцы: «Христос Воскресе!» Улыбается: «Воистину, Воистину!» Прохожу в комнату и замираю – картинная галерея, ни больше, ни меньше. Над диваном в ряд выстроились портреты Жукова, Суворова, Сталина и (кого бы вы думали?) Николая ІІ. Видимо, самые почитаемые ветераном личности. Так и есть.

Сообщаю Якову Михайловичу, что газета у нас православная, готовят ее верующие ребята, а читают прихожане храмов. «Ну тогда я вам не подхожу, – смеется ветеран, – безбожник я». Оглядываюсь по сторонам – среди картин образ Богородицы с Младенцем, Благовещение, Воскресение Иисуса Христа, Тайная Вечеря. «Это да, это да, – подтверждает мои мысли. –  Но как же Он мог допустить все это?» – показывает на рисунки разрушенных сел, горящих орудий и начинает свой рассказ, который продлился целых 6 часов, но все же не вместил и половины того, что должно быть сказано и должно быть услышано…

Война застала Якова Михайловича 17-летнем мальчишкой, курсантом Одесской авиационной школы. С гордостью демонстрирует макет с самодельными авиамоделями – в свое время летчик освоил 12 типов боевых самолетов, в том числе американских и английских. О каждом может рассказать столько, сколько не найти ни в одной энциклопедической статье. На рисованных картах и плакатах, подготовленных специально для школьников, отмечены самые значимые военные операции, хроника событий и даже фронтовой путь самого Якова Михайловича. Для него война закончилась в Чехословакии, а до этого летчик-истребитель вместе со своим 31-м Гвардейским полком в составе 3-го Украинского фронта освобождал Крым, Киев, Будапешт и Прагу. На счету Якова Михайловича 118 боевых вылетов и еще 6 неучтенных. После войны боевой офицер продолжил службу в военной авиации на Дальнем Востоке (показывает мне на карте остров Итуруп возле Японии). Там, на далеком от Большой земли полигоне, полковник Совит увлекся рисованием, а после увольнения в запас живопись стала его хобби.

В семье Якова Михайловича было пятеро детей: 4 сына и дочь. Все парни воевали и все получили ранения, сестра же была в оккупации. «А ведь кровь, знаете, соленоватая на вкус. Это я узнал, когда ранен был, – вспоминает Яков Михайлович. – Врачи сказали – в рубашке родился, потому что фонарь, когда с кабины слетел в воздушном бою, то ударил прямо в лоб, но глаза остались целы, соображение тоже не пострадало», – смеется ветеран. Старший брат Якова Михайловича, Иван, тоже летчик, окончил Мелитопольское лётное училище, воевал на Ленинградском фронте, летал на ПЕ-2. Он награждён орденом «Красного знамени» и двумя – «Отечественная война». Средний брат, Михаил, только поступил в Харьковское художественное училище, как началась война. Его забрали в Полтавское бронетанковое училище. Всю войну он пробыл на защите Мурманска. А младший, Алексей, был шофёром на 3-м Украинском фронте.

Яков Михайлович листает сборничек фронтовых песен: «Вот эта очень хорошая – «Смуглянка», ну Вы ее знаете. Вот еще «Заветный камень» – это о сдаче Крыма. А вы знали, что Буденный играл на баяне, а на пианино очень хорошо играл мер Ленинграда?» Замечаю на столе небольшую коробочку с надписью «Diana». «Губная гармошка, – поясняет ветеран, – немецкая. Купил ее, когда ехал на Дальний Восток. И баян есть. Вон прямо за Вами. Сейчас сыграю». Мирные снаряды-мелодии так и вылетают из-под пальцев 91-летнего орденоносца. Хоть Яков Михайлович и называет себя самоучкой, но знакомые до боли песни звучат в его исполнении прекрасно. «Школьники это дело очень любят», – признается полковник Совит. А выступать перед подрастающим поколением ему приходится часто – в школы приглашают рассказать о войне, подготовить тематические плакаты. Вот и сейчас поступил заказ – летчиков известных нарисовать, танкистов и артиллеристов. Среди них и трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин, и самая результативная женщина-авиатор II Мировой войны Лидия Литвяк.

О женщинах Яков Михайлович отзывается особенно тепло. «Сколько всего они делали, Вы представляете? Вот летчицы – они ведь только ночью летали, а днем готовили самолеты, спать некогда было. А на заводах кто работал? Женщины и дети! Картошку, Вы знаете, на трамвайных путях садили!» – делится со мной ветеран, листая книгу с фотографиями. Отмечу, что книг о Великой Отечественной, как и картин, в квартире полковника авиации огромное множество, в каждой закладки и пометки – следы подготовки к различным выступлениям.

Поздним вечером заканчивается наша с Яковом Михайловичем беседа. Последнее, о чем прошу вспомнить ветерана, – кто сообщил ему о победе. «Мы были в Чехословакии, – начинает летчик, – спали в чьем-то сарайчике, вдруг слышим барабанные удары. Это у них связь такая была – если нужно сообщить что-то важное, то ходит человек и барабанит. Мы вышли, а он кричит: «Гитлер Капут! Война – нет!». Так мы поняли, что все закончилось. Было, конечно, торжество после этого, ужин праздничный. А потом нам нужно было возвращаться домой. Пролетали мы над Польшей, над Чехословакией и видели, что там целые были и дома, и мосты. А когда подлетали к Тирасполю, то в селах стояли одни трубы – ничего больше не было. Немцы отступали и все жгли. Так было обидно и страшно, но в то же время радостно, что мы уже дома».

 Анна Мячина